*когда твой папулик адски горяч*
Автор: Meggy Brik
Бета: несравненная sige_vic
Название: Я верю в любовь
Пейринг: Перегар )))
Рейтинг: PG 13
Жанр: романс да-да ))
тюк- Любовь – странная штука, скажу я вам. Вот сию секунду в твоей душе ничего нет, ни единого чувства, а потом бац – и ты уже влюблен. Влюблен, со всеми последствиями, с подгибанием колен, с учащающимся пульсом и желанием прикоснуться – ну, хотя бы рукой руки. Да, любовь – она такая. Я знаю, это странно, но вашим рассказчиком на время буду я. Гарри сейчас в больнице и не может вести свой блог. Так что теперь с вами я, Перри ван Шрайк. Прошу любить, а тех, кто не будет, удалю из друзей на хрен, понятно? А теперь слушайте – или читайте, как тут у вас принято говорить?
Короче.
- С чего все началось?
На секунду твои руки замирают над клавиатурой, а сам ты переносишься в ту пятницу, двумя неделями ранее.
- С меня, виски и полнолуния. Было жарко, очень, и Гарри снял майку, а потом, пьяно икнув, засмеялся и одним резким движением стянул с себя еще и штаны, от чего трусы съехали чуть ниже положенного, и я увидел...
Хочется сглотнуть ком, вставший в горле, бросить все и залезть под стол, но ты с упорством ишака набираешь текст дальше, хотя твое сердце болит и щемит от воспоминаний. Руки дрожат, веки словно свинцовые, но ты закончишь рассказ во что бы то не стало. Нужно просто выудить из этих ужасных двух прошедших недель что-нибудь веселое, в стиле Гарри.
- Скорее всего, все вы знаете, – а я уверен, что Гарри вам рассказывал, он просто бы не смог промолчать о таком, – что я гей. Он живет со мной уже больше двух лет, его выходки безумно раздражают меня: бесят, бесят и еще раз бесят. Временами ваш любимый Гарри Локхарт бывает полезен, но эти дни можно пересчитать по пальцам одной руки, той самой, на которой у него откусано полпальца. То есть, получается, неполных пять дней за все два года. Представляете?
Ты хмыкаешь, глядя на появляющиеся на мониторе слова, и, не отрывая рук от клавиатуры печатаешь дальше. Все-таки Гарри оторвет тебе голову, если только он не...
- Ну, так вот, он ужасно мешал, но с ним было весело, я не скучал, это точно. И вот 23 июля, в пятницу, мы сидели на полу у меня в гостиной, пили подаренный клиенткой виски, и Гарри развлекался киданием в мусорку очисток от лимона. Заскок у него такой: любит Гарри виски с лимоном, причем чего он употребляет в этот момент больше, виски или лимонов, не скажет никто. Порой мне казалось, что его пьянит кислота этого желтого целлюлитного фрукта, а не элитное бухло из бутылки, но… да неважно. Важно то, что, когда его хлопковые, дурацкие трусы с утятами съехали так низко, что я увидел мелкие кудряшки его волос... поверьте мне, это что-то. И не сметь комментировать! Каждый, кто напишет – фу, пидоросятина, или что-то в этом духе, – каждого отловлю и надеру жопу! Поверьте, я это могу, я же частный детектив, ребятки. Так что засуньте себе поглубже в глотку свои гомофобные словечки и слушайте дальше.
На секунду прерываешь рассказ, чтобы ответить на телефонный звонок. Это врач из клиники где находится Гарри, который говорит тебе кучу всякой фигни таким противным трещащим голосом – видимо, телефон все-таки стоит сменить, – из которой ты понимаешь только то, что состояние Гарри стабилизировалось, но не настолько, чтобы можно было выдохнуть, плюнуть на все и, выключив компьютер, рвануть к нему в палату с апельсинами, бананами и поцелуями, нет. Его тоненькая пищащая зеленая линия в любой момент может перестать рисовать не черном экране бугорки и холмики. В любую секунду аппарат ценою в сотни тысяч может заверещать и сообщить, что самое бесценное – жизнь из Гарри – ушла. Именно поэтому ты сейчас сидишь перед мерцающем монитором, хлещешь виски и пишешь о том, как понял, что ничего дороже, чем он, в твоей жизни нет, не было и не будет. Ты хочешь рассказать об этом всем, чтобы они знали, чтобы не наступили на те же грабли, что и ты, чтобы разглядели в человеке, который всегда рядом, свою судьбу.
К тому же ты просто не вынесешь пищания аппаратов и причитания врачей, да что там, ты даже за похлопывание по плечу сломаешь руку тому, кто осмелится это сделать. Убьешь каждого, кто скажет тебе о его смерти. Так ты всем в больнице и сказал.
- Ого, классный пресс, давно он у тебя? Кажется, пару дней назад у тебя его не было, купил на блошином рынке? – Я подкалывал его всегда, не удержался и в этот раз.
- Очень смешно, – Гарри подтянул трусы, но я так и не поднял взгляда выше его пупка, застрял, – в тренажерку ходил, я же тебе говорил. Хотя о чем это я, ты же никогда меня не слушаешь, вот вообще. Ты предпочитаешь затыкать себе уши плеером, телевизором и вот, как сейчас, просто уходишь в себя, а я выпускаю слова на ветер, который их разносит по всему миру, но только не до ушей Перри ван Шрайка. Перри!
- Я всегда слышу, что ты говоришь, просто иногда фильтрую твою болтовню. К примеру, на кой черт мне знать, зачем ты ешь каждое утро хлопья?
- От них улучшается мое пищеварение!
- Ну а мне-то это зачем? – Все-таки сумев отлепиться от кубиков на его животе, я поднял взгляд на его глаза, которые были полны обиды и... обиды. Он всегда на меня обижается, когда я говорю правду.
- Ты злой.
- А ты занудный. Надень халат и налей мне еще.
Вместо виски Гарри запустил в тебя пригоршней льда, а вместо того, чтобы надеть твой легкий шелковый халат, стянул с себя оставшуюся одежду, то есть трусы, и, гордо выпятив подбородок, прошел мимо тебя на кухню. Черт знает, зачем он туда пошел, но важно не это, а то, что через десять секунд произошло. Это перевернуло вашу жизнь. Твою и его.
Ты возвращается к компьютеру с полной чашкой воды из-под крана – жарко, и продолжаешь писать.
- Гарри так и не надел халат, а, стянув трусы, отправился на кухню, откуда через некоторое время раздались выстрелы и звон бьющегося стекла Я, конечно, побежал туда, как можно быстрее.
Отпив еще воды, ты смотришь на маленькие рыжие буковки на черном фоне. Только Гарри мог выбрать такое оформление своего блога, позитивное и темное одновременно, потому что у него вся жизнь такая: в полном дерьме, но весело. Ты смотришь какое-то время на лежащий на столе мобильный телефон, на темный дисплей, и тебе очень хочется, чтобы он зазвонил – и одновременно чтобы он молчал еще очень долго. Ведь неизвестно, что принесет тебе его звон, радость или боль.
- Что, твою мать, тут происходит!?
- Задай, пожалуйста, этот вопрос вон той девахе, которая пытается отстрелить мне яйца! – Гарри тыкает куда-то в район холодильника, откуда сразу раздаются звуки выстрелов и ругань. Мы прятались за плитой, что стоит в центре моей кухни, отмораживая задницы на холодном кафельном полу, пытаясь поговорить. – Вот сука!
- Не обзывайся, вдруг они ей очень нужны. Мэм, что вы забыли в моем доме?
- Ваши яйца, козлы!
Я показал Гарри рукой жест – мол, видишь, я был прав, а потом попытался высунуться из-за прикрытия.
- А почему именно наши?
- Вы! Его убили вы!
В нас полетела новая очередь выстрелов, от чего в мою голову закралась мысль, что у дамочки в руках вовсе не пистолет, а целый автомат, но, слава богу, это было не так. Я умею отличить по звуку два этих вида оружия, и снова, слава богу.
- Что вам надо? Если можно, поконкретнее. – Я полез к себе в носок за небольшим пистолетиком, который всегда, даже когда сплю, держу при себе, а еще в ящике стола, который был всего в паре фунтов от меня, лежит отличный револьвер, мне нужно было его достать. Но сначала отвлечь стрелявшую. Ответом мне были очередных два выстрела.
- Гарри, – я наклонился к самому его уху, уловив тонкий запах лимона и немножечко пота, от чего у меня потемнело перед глазами и закружилась голова. На момент нашей встречи с незнакомкой я уже давно ни с кем не встречался, а от Гарри прямо так и перло запахом секса, и мой мозг в результате немного сдвинулся с привычного ритма, – ты что, с кем-то трахался?
- Своевременный вопрос, но нет, и перестань щекотать мое ухо. – Он, смешно наморщив нос, потер шею за ухом и отодвинулся.
- Не высовывайся, – я снова придвинул его к себе поближе, чертовы гормоны, – поговори с ней, замучай вопросами, как ты обычно поступаешь со мной, – я старался не обращать внимания на его потуги вырваться из моей хватки, – и перестань дергаться!
- Твой член упирается мне в ногу. Если тебя возбуждает данная ситуация, то меня как-то не очень! – прошипел он мне куда-то в район носа и снова выставил свой голый зад под пули.
- Что!? – Я опустил взгляд и увидал отчетливый бугорок в районе собственного паха, чертовы спортивные штаны ничего не скрывали. – Твою мать!
Мне ничего не оставалось, как, выпрыгнув из укрытия, пробежаться до стола, в котором лежало более надежное оружие, нежели то, которое я имел на тот момент. Гарри не успел даже рта раскрыть, как девушка начала стрелять.
- Перри!
- Сдохните! Сдохните!
Но я успел и бабу застрелить, и пистолет достать, и от эрекции избавиться. Ну что скажешь, мастер своего дела.
- Ты псих! Слышишь? Самый настоящий псих! А если бы она тебя застрелила? Ты же знаешь, я безумно боюсь трупов, и куда тебя везти – я тоже не знаю! У тебя есть страховка? – Он сидел на полу весь синий от страха и неимоверно болтливый, зажимал руками голову и не смотрел на меня. Обычно так Гарри переживал за любимых персонажей, подставляющих себя под пули на экране телевизора, или за Хармони, которая снималась в очередной рекламе, но только не за меня.
- Все нормально, вставай. – Я пнул его ногой и перезарядил пистолеты, на всякий случай – вдруг красотка, пытавшаяся нас уложить, пришла не одна.
- Не могу, ноги…ух. – Гарри стал ощупывать свои посиневшие конечности, а я снова завис, разглядывая на этот раз не его пах, а нечто более привлекательное. Уж не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось завалить его на стол и отыметь по полной программе. Гарри! Представляете!? Никогда в жизни не хотел ничего более глупого и некрасивого… Хотя нет, он, конечно, не страшный, но вот вечное его занудство и болтливость…короче, я всегда думал, что не смогу запасть на Гарри. К тому же он убежденный любитель сисек и другой набор его не интересует – по крайней мере, он всегда так говорит. Дальше вы поймете, почему это не так, но сейчас это не важно. Сейчас важно, что я его захотел, да так, что руки затряслись.
- Оденься, меня не радует вид твоего болтающегося…
- Пп-ер…ой. – Вокруг Гарри потихоньку стала образовываться небольшая такая лужица крови. Мозг сразу стал работать лучше, не знаю, что меня отрезвило лучше, вид посиневшего от страха друга или красная густая кровища, сочащаяся из его ноги.
И сделаю маленькое отступление – да, Гарри мой друг. По крайней мере был им, всегда. Хотя я порой его ненавижу, но вот скажите мне, вы что, всех своих друзей любите прямо до не могу? Нет, вот и я – слегка ненавидел и желал, чтобы он исчез из моей жизни, но он был другом!
В данный момент времени я желаю изменить его статус на более близкий, но…
Ты перечитал, что написал о дружбе, захотелось все перечеркнуть, удалить и переписать заново. Потому что все это неправда. Он всегда был для тебя другом, и ты всегда его любил: вначале невинно, а потом уже вполне себе по-настоящему втюхался. Но твое дурацкое закостенелое сердце и омерзительный характер не давали признаться в этом ни себе, ни тем более Гарри. Поэтому ты его шпынял, обзывал и заставлял думать, будто он тебе безразличен, неприятен. Но если бы ты посмотрел на себя со стороны, то понял бы, что Гарри был единственным твоим другом. Вокруг всегда вилось много народу, но только этот парень с глазами бемби был другом.
- Это, наверное, меня зацепило, когда я только вошел в кухню. Она так налетела на меня, я едва вырвался и убежал за плиту. Я даже успел метнуть в нее сковородкой, твоей любимой, кстати, – она, наверное, немного помялась.
- Помолчи, не дергайся! – Слава богу, это оказалась всего лишь царапина, и я подозревал, что вовсе не от пули, а от валяющегося повсюду мелкого стекла, потому что этот оболтус слишком интенсивно ерзал, пытаясь от меня отодвинуться. – Идиот, как ты умудрился так глубоко порезаться?
- Это что, порез?
- Нет, мать твою, разрывное ранение гранатой. Мартышка! Вставай, пошли в ванную. – Я перетянул его ногу своим платком и, подхватив под локоть, стал поднимать, Гарри закряхтел и тут же упал на меня. Я помолился всем известным мне богам и сказал спасибо себе за то, что сильнее этого бабуина и смог удержаться на ногах.
- Затекли, прости.
Он прижался мокрым лбом к моей груди и обслюнявил мне куртку, но я не оттолкнул его. Вместо этого я обхватил его за талию и поволок в ванну. Наверное, именно тогда я понял, что он мне нравится… Хотя нет, это было позже. Ведь что может понравиться нормальному, здоровому гею в голом, бормочущем полный бред парне, который на эрекцию реагирует, как на что-то ужасное? Не на свою эрекцию.
Хотя вам не понять, тут же кроме меня нет геев?
- Ай!
- Не дергайся, не так уж и больно, вот если бы ты не дергался, когда я предлагал в первый раз, у тебя не было бы глубокого пореза на внутренней стороне бедра.
- Это ты сейчас для кого рассказываешь?
Я приложил палец к губам, указывая на дверь, потому что мне показалось, что по дому кто-то ходит. Видимо, все-таки девушка пришла не одна.
- Перри, перестань! Перри!
- Я не просил тебя изображать бурный секс, идиот, говори нормально, но тихо! – Не очень люблю орать на него шепотом, но что поделать.
- Прости. – Его губы коснулись мочки моего уха, и я задрожал. Нужно было срочно что-то делать с этой моей реакцией на Гарри. Поцеловать его, что ли, что бы он, как в прошлый раз, проблевался? Может, такая его реакция меня отрезвила бы.
Но я не успел – в ванную с жутким грохотом вломилось три здоровенных верзилы, с пистолетами и почему-то молотками.
Зачем ребятам с тебя ростом понадобились обычные гвоздезабиватели, вы с Гарри узнали чуточку позднее. Причем Гарри узнал о них многим больше, нежели ты, из-за своей более ярко выраженной чувствительности к боли. Ему отбивали пальцы чаще, чем тебе, потому что он не кричал и не плакал, но при этом очень красноречиво изгибался и смотрел на тебя. На мужика, что стоял возле тебя и держал у твоей головы пистолет.
- Что вам от нас нужно? – После того как головорезы вломились в мою ванную и, надавив численностью и мускулами, связали нас, мы были погружены в какой-то вонючий автомобиль, а потом, словно тюки с дохлой рыбой, нас забросили в какой-то ангар и стали мучить. Молча, не делая никаких попыток объяснится, эти уроды в черном просто били Гарри и держали возле моей головы пистолет. Вся ситуация напоминала сценку из спектакля для глухонемых, просто жесты и никаких слов. Ну, разве что Гарри пел акапельно.
- Эй, дебилы! – Это я зря их так назвал, потому что следующее, что я услышал, не ответ на мой вопрос, а протяжный стон моего друга. – Вашу ж мать! Ребятки, а давайте я вам денег дам?
- Перри, заткнись! – Голову Гарри опустили в таз.
На все это было просто невозможно смотреть, но я смотрел, запоминал, кто и что с ним делает, что бы потом изрезать их на куски. В какой момент я понял, что убью, загрызу зубами любого, кто причинит этому оболтусу боль? Ну, наверное, тогда, когда синяки под его глазами стали просто черными, губы синими, а из носа потекла кровь. Да, именно тогда, я уверен.
- Кажется на сегодня все, – прошипел мне на ухо Гарри, когда нас вывели из ангара и повели куда-то к реке.
- Я надеюсь, что завтра они продолжат, – его карие глаза округлились до размера суповой тарелки, и я его понимал, – иначе они убьют нас прямо сейчас.
- Ыи, – это все что смог сказать мне мой друг, в следующую секунду пол под нами разверзся, и мы провалились в темноту.
На самом деле это было не аномальное образование обрыва или еще что-то в этом роде, нас просто столкнули в какой-то подвал, где оказалось жутко темно и сыро и к тому же воняло.
Гарри, привалившись к стене, баюкал правую руку и пытался не стенать. Мне было больно на него смотреть.
- Иди сюда. – Поднеся к нему ведро с ледяной водой, которая накапала туда с потолка – ну, я так думаю, – я опустил в него его руку. Тихонечко заскулив, он прижался лбом к моему плечу. У меня закололо в груди.
- Ты как? – Наверное, это было глупо, но я радовался тому, что эти придурки дали ему штаны, потому что плиты пола были просто ледяные, а он и так натерпелся за день. Я погладил его по затылку и попытался заболтать. – Не пойму, что им надо. Ты никого из них не узнал? Быть может, это твои старые кореша? Или ребята из паба, где ты обычно умудряешься всех достать, пока идет матч?
- Впервые вижу этих носорогов, – он смог пошутить, уже хорошо, – они просто бьют и смотрят на то, как я смотрю на тебя. И ждут, когда я начну говорить, но я не знаю, что они хотят услышать. Мне даже анекдот никакой на ум не идет. Да и вряд ли они умеют смеяться.
- Сдается мне, они сами не знают, что должны услышать. Скорее всего, их наняли для того, чтобы потянуть время, помучить, не пойму только, почему тебя? Ведь глядя на то, как вбивают молоток в мои пальцы, ты бы раскололся быстрее, чем вылетает пуля. Даже в том, чего не делал.
- Спасибо блин большое, утешил, – Гарри откинулся назад и положил голову мне на плечо, пытаясь устроиться поудобнее, – пусть трудятся надо мной, раз уж начали. Ты зато у нас целый и можешь думать и действовать. У меня будет к тебе только одна просьба, убей их всех.
Мы сидели, прижавшись друг к дружке, и Гарри дрожал, громко втягивая носом воздух. Здоровой рукой он держал меня за руку. Мы оба знали, что выбраться отсюда будет очень сложно, учитывая обстоятельства. Избитый и покалеченный парень, который не умеет драться и стрелять, и выход, находящийся над головой, достать до которого нереально даже здоровому мне, – это показатели того, что мы влипли.
- На. – Я надел на него свою куртку, а то думать нормально под стук его зубов не получалось.
В моей куртке с мокрыми волосами и грустным взглядом Гарри походил на воробья, попавшего кошке на зуб.
Глядя на него, у меня в голове рождались странные чувства и мысли.
Вот, например, одна из них, – я знаю, за что любила его мама, также примерно представляю, что в нем привлекло Хармони, но вот что в этом тощем воробье, хоть с недавнего времени и накачанном, понравилось мне?
И тут я начал оценочную работу по шкале ван Шрайков – от одного до ста. Уши у Гарри дотягивали только до тройки, губы шли на двадцатку… Я пригляделся получше – все-таки темновато, и тут этот засранец облизнулся. Оценка сразу скакнула до пятидесяти. Потом я стал оценивать его руки и ноги, а он во сне – и когда только вырубиться успел! – забубнил и почесал щеку. Тогда я понял, что мне нравится в Гарри.
Гарри сам по себе, как он есть, – криворукий, улыбчивый, почти никогда не унывающий. Спокойно относящийся к моей голубизне, если она не идет в комплекте с поцелуями. И шпыняю-то я его только потому, что люблю, и сам же жутко этого боюсь, ибо не взаимно. А я привык, чтобы всегда было взаимно!
- Черт! – Получается, я только что понял, что люблю его! Меня передернуло, и я встал, – Гарри в результате свалился на пол и ударился головой. – Ну хрен ли!
- Ты придумал, как нам отсюда выбраться?
- Нет! – Меня прямо раздирало на части. Я влюблен в Гарри! Дурдом! – Я тут кое о чем другом думал!
- Обо мне?
Ты помнишь, помнишь этот момент. Словно ноги гвоздями к полу прибили и кляп в рот засунули. Такие моменты называются «осознание неизбежного» или «ну надо же!». Но все это было не вовремя. Очень. Хотелось наорать на него, а потом побиться головой о стену, вырвать себе сердце и растоптать прямо там, на полу, собственными ногами, но нужно было спасать Гарри – и себя тоже. Это сейчас ты понимаешь, что времени на самом деле было вагон, и нужно было сесть рядом с ним и все объяснить, тихо и спокойно, но тогда, тогда это было для тебя невозможно, неправильно и аномально. Любовь вообще всегда была для тебя чем-то странным – по сути, ненужным, лишним чувством. Взаимопонимание, отличный секс, рабочие отношения – все это сопровождало тебя, но не любовь, нет.
Откуда только взялась, кто ее подослал к тебе, словно лазутчика во вражеский лагерь? Она пробралась, уселась в тебе, как в засаде, и заскребла: душу, мозг, тело и, конечно же, сердце. Теперь невозможно смотреть на этого придурка без улыбки. На твоего придурка. Невозможно не целовать его и не переживать за него.
- Нет!
- Разбуди меня, когда придумаешь, и, если можно, не таким жестким способом.
Я начал мерить комнату шагами, ходить туда-сюда и бубнить про себя, что это ненормально, невозможно и неправильно.
- Нет-нет-нет, зачем? Зачем он мне? А я ему? Да ему даже женщины не всегда нужны! Господи, что я несу! Так, дверь, охранник, я слышу, как он топчется там сверху. Да, лучше думать об этом, да-да! Что у нас есть? Ведро, Гарри, кроссовки, стул и… Гарри.
Он захрапел, тихонечко так, уткнувшись носом в ворот куртки. У меня зачесались руки. Я одновременно захотел погладить его, врезать тому придурку сверху и задушить самого себя. Я выбрал второе.
- Эй, слон! Открывай, мой друг помер!
Гарри приоткрыл одни глаз, я жестом показал ему, чтобы он молчал.
У меня был план.
Завалить всех я не мог, не супермен я, что поделать. Но вот поймать одного и замучить основательно для получения ответов на вопросы – это да. Так что если вы ждали захватывающих сцен с драками, развевающимися плащами и нунчаками, обломитесь! Я просто неплохо дерусь руками и ножками стула.
- Глухой совсем? В детстве так надавали по ушам, что оглох?!
Я потихонечку оторвал пару ножек у разваливающегося на глазах, привалившегося к стене стула. Не абы что, но все же оружие.
- Че надо?
Это было первое, что мы услышали за все время нашего пребывания в подвале, – да и вообще это были первые слова за сутки, которые сказали не мы сами.
- Смотри-ка, он говорящий! – подметил Гарри и помахал приветственно рукой, отвлекая дебила от меня.
Всунувшийся в щель между дверьми головорез получил по виску – я бил со всей дури в прыжке, деревянной палкой, – от неожиданности потерял равновесие и кулем упал на меня. Что-то охрененно громко хрустнуло.
- Перри?
- Это была ножка и его шея, блин!
Я начал судорожно соображать, что делать. Вылезти мы не могли, ножки у стула я сломал, да и не дотянуться с него до выхода, разве что если сверху охранника положить, но я все-таки сломал ножки, так что этот вариант отпадал. Можно было бы сесть к Гарри на плечи и вылезти, пойти всех убить и вернуться за ним.
- Слушай, я заразился твоим идиотизмом! – Гарри удивленно смотрел на меня.
- Смотри, лестница, – Гарри тыкал куда-то в район спины свежего трупа и улыбался.
Через два часа мы сидели в номере мотеля и пили пиво. Вымытые, уставшие и перебинтованные. У Гарри рука была в свежем гипсе, у меня на голове красовалась повязка, воняющая мазями и кровью.
- Слушай, что это было?
- Не спрашивай! Пока я не высплюсь, не хочу ни о чем думать.
- А они нас не найдут?
- Не сегодня и не завтра, я думаю. – Гарри клевал носом, но продолжал отпивать из бутылки и поддерживать разговор – я видел, что он хочет что-то сказать.
- Ну, давай уже! Говори и вали спать, чучело!
- Что, так заметно, да? А я думал, что отлично притворяюсь, я же актер, ты помнишь? Даже Хармони говорила, что я классно могу притворяться, что мне не все равно и я не хочу отлить так, что звенит в ушах и…
И тут я его поцеловал, в губы. Взасос! То ли не смог больше выносить его болтовни ни о чем, то ли от усталости гормоны взяли верх над мозгом и телом, и я выплеснул все свои эмоции, то ли просто захотел прикоснуться к его губам, по шакале ван Шрайков оцененным на пятьдесят процентов.
Короче, я ухватил его за затылок, притянул к себе и коснулся губами губ. По-другому описать не могу, не романтик ни разу. Никогда ничего подобного не описывал и не испытывал, да и вообще, мой словарный запас скуден. Если в двух словах, то это было… Хорошо. А самое необычное и крышесносное во всей этой дурацкой ситуации было то, что Гарри ответил на поцелуй. Неуклюже, с опаской, он приоткрыл губы, придвинулся ближе и замычал, когда мой язык оказался у него во рту, вот так – м-м-м.
У тебя тогда внутри все перевернулось, от этого мычания и его теплых рук на твоих плечах. Будто тело подвесили ногами к потолку и стали тебя трясти. Но в сотни раз приятнее. Это, наверное, был самый лучший поцелуй в твоей жизни, самый настоящий и да-да, самый волшебный.
Ты потянулся, протер глаза и коснулся пальцами своего рта, вспоминая те ощущения. Вспоминая то, как Гарри ответил на твой поцелуй, ваш первый поцелуй.
- Алло, Перри? Приезжайте скорее, вашему другу…
И, похоже, последний.
Ты завязал волосы в хвост, выключил ноутбук и телефон и поехал в больницу.
***
- Вот это сейчас что такое было?
- Ну-у-у… Это мы, ну как же, это мы вот с тобой. – Он машет указательным пальцем, закатывает глаза, облизывает губы и не собирается блевать. Наоборот, он кажется довольным и слегка растерянным, но ему не противно, это точно.
- Поцелуй! – рявкаю я, да так, что Гарри даже слегка подпрыгивает на диване. Несильно пальца на два, но я доволен результатом. Гарри путается в словах.
- Да, поцелуй! А что? Я что-то сделал не так?
- Что ты хотел спросить?
- Я видел, как ты на меня смотрел, там, в ангаре, когда они меня били, и потом в подвале, в общем, я подумал… ну, ты понимаешь…
- Короче!
- Я подумал, что тебе это будет нужно.
- Это?
- Поцелуи, нежности и все такое.
- Пошел вон!
***
И он ушел тогда в свою комнату. Поставил бутылку на стол, грустно вздохнул, почесал затылок,. А ты сидел на диване и смотрел на розово-зеленые отблески на потолке от рекламы, что была за окном. Смотрел и не видел, перед глазами стояло его лицо с дрожащими веками и приоткрытыми губами, раскрасневшееся и…
В общем, перед тем как идти спать, тебе пришлось заглянуть в душ и сказать привет холодной воде.
***
- Перри, мне страшно. Закрываю глаза, а там они, стоят. Не могу заснуть, – он торчит в дверях, прижимает подушку к груди и мямлит. Ну как орать на него и говорить, чтобы пошел вон? По сути-то он хотел как лучше.
- Хочешь, ложись на кресло. – Но он не слушает, вот его подушка уже рядом с моей, а холодные пятки прижимаются к моим икрам.
- Перри, я голубой, – шепчут пятидесятипроцентные губы в тишине, а я слышу только звон в ушах и стук сердца. Своего сердца.
- Что!?
- Ну, я так думаю, точнее, я так подумал месяц назад, а может, и три. Я точно не уверен, вот. И тогда, в гостиной, я совсем не то хотел сказать. Я, как всегда, все испортил, да?
- Гарри, боже! У меня сейчас мозг от тебя разорвет!
- Прости. – Он собирается вставать, но я ловлю его за локоть и придвигаю ближе к себе.
- Стоять! Давай с начала и по порядку. Ты голубой, и ты не то хотел сказать, правильно? – Я смотрю ему в глаза и не выпускаю его руку из своих. Скорее всего, на запястье останется след, но я не думаю об этом. В голое прыгает, словно каучуковый мячик, одно слово – гей. Гарри что-то шепчет, уткнувшись носом в подушку и старательно отводя взгляд, а я уже просчитываю свои ходы на тысячу вперед. Как поцелую его, как приглашу в кино… Или нет, это чересчур по-гейски. После поцелуя нужно будет пригласить его в ресторан или в парк, ночью, чтобы показать звезды. Хотя это же Гарри, с него хватит пиццерии и бутылки пива.
- Перри! Ты снова меня не слушаешь!
- Прости, устал. Что ты там говорил? Кто тебе сказал, что ты голубой?
- Хармони!
- А, да, припоминаю. Ну, это она со зла, – все мои планы рушатся, словно карточный домик от сильного ветра, – она же застала тебя с какой-то своей подругой в постели, в вашей с ней постели. Я правильно все помню?
- Правильно, только есть один нюанс. – Гарри прикрывает глаза, от чего ресницы оставляют на его щеках глубокие тени. Я знаю, как банально это звучит и все такое, и догадываюсь, что всем вам на ум сразу приходят дешевые романы и вспоминается такой эпитет, как «розовые сопли». Так оно и есть, розовее некуда! Но вы держитесь, можете сходить пока отлить и пропустить пару предложений, потому что в тот момент у меня в голове были только эти самые сопли и романтически окрашенные извилины, ну, и еще отсек, отвечающий за секс. Он трясся и вибрировал от близости Гарри, прямо у меня в голове.
- Нюанс – это вся твоя жизнь, Гарри, так что там было?
- Это был мужик со светлыми волосами и голубыми глазами, и его звали Перри.
Я почувствовал себя так, будто упал с обрыва, хотя нет, меня скинули с обрыва. И если не брать во внимание, что я ни черта не понял из того, что сказал Гарри, я все равно был в шоке. Ну, прикиньте, ваш друг, который очень любит женщин, рассказывает вам историю, как оказался в постели с мужиком. Половина из вас ужаснется, а вот я сначала расстроился, потом разозлился, а потом…
- Это был не я! – Я сказал первое, что пришло в голову, от чего Гарри расхохотался и посмотрел на меня как на идиота, – такое было впервые.
- Не ты, это точно, тот парень был моложе и куда менее сильный, но вот именно из-за него Хармони и назвала меня голубым. Точнее, она сказала, что всегда об этом знала, – не зря же ты все время таскаешься за Перри, а он таскает тебя за собой. Это я ее слова дословно передал, ага, ну вот и после этого я и задумался. Долго потом ходил, всех разглядывал, потом переехал к тебе, снова, и стал приглядываться к твоим дружкам. Но вот веришь, ничего не находил, ни в себе, ни в них?
У меня челюсть была где-то в районе пупка, настолько я был шокирован рассказом Гарри и настолько не был уверен в реальности происходящего. Я даже попытался ущипнуть себя за ногу, но не помогло. Гарри продолжал рассказывать, а я офигевать и попискивать от боли в конечности.
- И из-за этого ты, мать твою, решил, что ты голубой и можешь лезть ко мне целоваться?
- Вообще-то, ты первый, и не смотри так на меня, а то я сгорю! Ну, и потом я же говорил: ты так на меня смотрел, когда те ребята доводили меня до состояния яйца в крутую, я и подумал, что…кхм… я что, ошибся?
- Где ты подцепил того парня?
- Походит на допрос. – Он попытался сползти с кровати, но зацепился ногой за простыню, к тому же Гарри все всегда делает слишком быстро и не подумав, – в общем, он шлепнулся на пол, по пути приложившись головой о тумбочку. – Ой!
Дальше последовал шквал ругательств и избиение тумбочки. Гарри в своей тираде припомнил всех, включая меня.
- Больно?
- Я встретил его на вечеринке, он налил мне виски, просто так, а дальше я уже очухался утром, в пахнущей моей женщиной кровати с волосатой рукой у себя на пузе.
- Я тебя сейчас еще пару раз головой об пол приложу, может, тогда твои мысли встанут на место! Почему ты решил, что ты гей? Отвечай!
- Не кипятись, а то весь красный. Потому что когда ты целовал очередного своего дружка, я не отвернулся. Потому что возле меня и того парня, валялись резинки, использованные. Потому, что потом… – и тут он покраснел, – я не буду дальше рассказывать, пока ты не скажешь мне, что тебе понравилось.
- Понравилось!? Что именно? Невнятные мысли, исторгнутые твоим мозгом и ртом? Или, быть может, мне понравилось, что тот парень, который тебя трахнул, походил на меня? Или то, что ты изобразил в гостиной?
- Ну, можно ответить на все вопросы, я не против, но хотелось бы на…
- Пошел вон!
***
В ту ночь тебе не спалось – ты это хорошо помнишь: в голову лезли всякие слова, неосознанно, просто лезли и мешали расслабиться, уснуть, забыть. Ворочаясь, подминая под себя одеяло, ты злился на себя за то, что поддался чувствам и полез целовать этого… дурака. Злился на Гарри за то, что он, как всегда, вывалил на тебя кучу своих переживаний и информации в какой-то неудобоваримой форме и заставил все это проанализировать.
Злился на небо, что уже почти озарилось рассветом, за то, что хотелось еще поспать, не вставать, не попадаться на глаза Гарри. А еще ты злился на себя, за то, что не подтвердил, просто и безо всяких расспросов, его догадки и не поцеловал, чтобы уже точно все знали, что Гарри гей. И он бы тогда точно был твоим. Но ты испугался, засомневался, в том, а правда ли он так тебе нужен, и поэтому злился.
Но потом, прокручивая в голове ваш монолог…
***
- Трахался он, видите ли, с парнем вроде мен… Черт! – Я подскочил на кровати, убирая с лица подушку, которую всего секунду назад туда положил, – уж не знаю, что я хотел сделать: задушить сам себя или заглушить душившие меня ругательства. – Так он неосознанно выбрал кого-то похожего на меня!?
Наверное, топот моих ног можно было услышать и на первом этаже, но вот в комнате под нами с потолка точно отвалилась пара плиток с орнаментом, которым были отделаны все номера в мотеле.
- Гарри… – выдохнул я, вламываясь в его спальню, и застыл, – ты чего?
Он сидел на подоконнике, поджав под себя ноги и обнимая мою куртку. Даже не повернулся и не сказал ни слова.
Подойдя к нему, я положил руку Гарри на плечо и едва ощутимо сжал пальцы, чтобы он хотя бы просто посмотрел на меня.
- Увидев там, в подвале, как ты на меня смотришь, и припомнив слова Хармони, я подумал, что меня просто-напросто тянет к тебе. Уж не знаю, как такие мысли могли прийти ко мне в голову и почему я вдруг начал так себя вести. Просто все меня бросают, а ты нет. – Он поднял на меня грустные карие глаза, и я понял, что он мне нужен, очень, а главное – почему и зачем. – И, наверное, поэтому тот парень был похож на тебя. Но на самом деле мы ничего такого не делали, я наврал. Точнее, я не помню, что было, но секса не было точно, такое я бы запомнил, хотя я был так пьян…
- Гарри, перестань!
- Да-да, я знаю, тебя от меня тошнит, а вот меня от тебя нет.
- Да не тошнит мен…
Но я не успел договорить, в комнату вломился полицейский, который был приставлен, чтобы охранять нас. За дверью слышались выстрелы и ругань. За всеми этими любовными делами и выяснениями, кто из нас больший гей: я или Гарри, мы совсем забыли о том, что за нами охотятся и совсем забыли выяснить, кто и почему.
- Бежим!
***
- Лучше всего через балкон, там есть пожарная лестница, мы вас прикроем. Я уже доложил обо все начальству, подкрепление скоро будет.
- Я надеюсь, что это нам хоть как-то поможет. – Гарри натягивал на себя куртку, с трудом пытаясь попасть загипсованной рукой в рукав.
Мне пришлось помогать ему, от чего во время очередного… ну, назовем это «впиха», наши носы столкнулись.
- Пф, – выдохнул Гарри куда-то в район моей щеки, а я потерся носом о его нос. Ничего не смог с собой поделать, даже близость смерти не помешала мне.
- Слушай и запоминай, и только попробуй меня перебить. – Я притянул его к себе, ухватившись за ворот куртки.
- Но П-пе-ри.
Мой многозначительный взгляд помог понять Гарри, что времени у нас мало, что я очень разозлюсь, если он не закроет рот, и что сейчас он будет слушать что-то офигенно важное.
Именно так все и было. Я придвинул его как можно ближе к себе, поцеловал в нос, потому что этот идиот все время вертелся и я промахнулся мимо того места, куда действительно хотели попасть мои губы, и сказал:
- Ты мне, черт побери, нравишься, и только попробуй теперь куда-нибудь от меня деться. Понял?
И мы побежали.
Сначала по пожарной лестнице, потом вдоль дороги, а потом за нас бежали четыре новых, шипованных, (вот убейте, не пойму, кому понадобились шиповки в ЛА), колеса.
- Кажется, оторвались. – Гарри высунулся из окна машины и высматривал там наличие наших преследователей.
- Нам нужен хотя бы один из этих уродов живым, чтобы понять, на кой черт этим ребятам понадобилась делать из нас дырявых…
- Да-да, я хочу знать, зачем они отбивали мне пальцы, блин! Перри, вот скажи мне, почему всегда достается моим рукам? Сначала отрубили, потом я, когда только начал работать у тебя, охренительно мощно пригвоздил себя твоим гигантским степлером к столу, помнишь?
Я фыркаю, давая понять, что очень-очень хорошо помню тот день, когда извел на Гарри метры пластыря и какой-то заживляющей жидкости, что нашлась у нас в аптечке. Он еще в тот день проныл мне все уши и сгрыз все мои карандаши.
- Потом я поранил палец ножом, который, кстати, ты подарил мне на мой день рожденья!
- Угу, ты тогда жил с Хармони, а она очень много говорила и действовала мне на нервы.
- Ты ревновал, признай это, поэтому подарил нож, чтобы потом прокрасться к нам в дом ночью и убить ее! Ха-ха! Скверный Перри, я раскусил…мфрфрм…
Мне не пришло в голову ничего более умного, чем остановить машину и прекратить этот словесный понос поцелуем, прервав монолог Гарри на середине – именно, это была именно середина.
- Ты классно целуешься, – прошептал Гарри в промежутке между поцелуями.
- Заткнись и придвинься поближе, вот так.
***
И вы целовались, снова, и снова, и снова. Ты держал его за затылок, боясь, что он отстранится, закричит на тебя, начнет отплевываться и скажет:
- С меня довольно, на хрен нужен такой частный детектив – мужик, целующий мужиков!
Ну, или что-нибудь в таком духе. Но Гарри даже не думал отстраняться, наоборот, этот обормот, в порыве страсти, или чем там он руководствовался в тот момент – ты не знал, – закинул на тебя свою ногу. Правда, против никто не был, ты-то уж точно, наоборот, посильнее прижал его к себе и поудобнее устроил его конечность у себя на коленях.
А вот когда Гарри застонал, не стесняясь, прямо тебе в губы, вот тогда у тебя сорвало чеку самоконтроля.
- Гарри, – шептал ты в тишине, слушая бешеный ритм его сердца, пробираясь руками под свитер, – ббо-оже, – нащупывая сначала чуть обозначившиеся кубики его пресса, а потом, потихоньку, пробираясь к спине и чуть ниже.
Через минуту его дыхание сбилось, щеки раскраснелись, а быть может, это рассвет раскрасил кожу Гарри красными сполохами, ты не помнишь. Запомнилось только его дыхание и слова, бьющиеся о стекла украденной вами машины
- Еще-еще-еще, – словно шепот ветра, тихое и настойчивое, прекрасное слово – еще.
***
- Пер-ри, я не хотел бы, но…
- М?
- Нам в окно стучат дулом пистолета.
- Твою мать!
Пришлось срочно застегивать все, что мы расстегнули, заправляться и вылезать из машины. Гарри все еще тяжело дышал, а его взгляд блуждал.
- Что им нужно?
Я не успел до конца вылезти, как раздался первый выстрел, а вслед за ним вскрик, шелест песка, и чьи-то руки толкнули меня в сторону.
Он падал.
Он так медленно падал, словно кто-то нажал на паузу, и тело должно было бы зависнуть, остановиться, но оно падает. Мучительно медленно у меня на глазах, а я стою и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, потому что понимаю – все, уже поздно. Ничего не сделать, ничем не помочь. Я отмер, пошевелился, выдохнул, только когда Гарри уже лежал на земле, в луже собственной крови. Я нащупывал пульс, звал его и орал на всю улицу.
А где-то позади меня кричали сирены, слышались выстрелы и топот десятка двух ног. Но мне было все равно, мне было важно только одно: чтобы он меня слышал, чтобы не засыпал.
- Гарри, Гарри! Не спи, не спи, слышишь? Я тебя люблю! Господи боже! Ты мне не противен, ты мне не противен. – Но он уже не слышал меня, его глаза закрылись, изо рта потекла тоненькая струйка крови, и во мне как будто что-то оборвалось, навсегда.
***
- Мистер ван Шрайк, постарайтесь его не сильно переутомлять, постарайтесь меньше говорить и напоминать о том…
- Я понял!
Он лежал и смотрел на меня, улыбаясь. Его улыбка была искренней, лучистой такой, в окно пробивался солнечный свет. Вся палата была заполнена розовыми сплохами, щебетанием медсестер и шелестением бумажек. Был превосходный закат, но я его не видел, я смотрел в его глаза, пытаясь найти там то же, что было до выстрела, до того момента, как он умер.
Видя мою нерешительность, Гарри похрюкивал и морщил нос, засранец. Смешно ему, а мне вот не до смеха было: стою, понимаешь, как болван, улыбаюсь и веник дурацкий к груди прижимаю, не двигаюсь и, кажется, даже не дышу – я сейчас уже и не вспомню. Но скажу точно одно: мы не кидались друг другу в объятия, не прыгали и не целовались взасос, мы просто смотрели друг на друга, думая каждый о своем, радуясь. А у меня в голове пел Элтон.
I believe in love, it's all we got
Love has no boundaries,
costs nothing to touch
War makes money,
cancer sleeps
Curled up in my father and that
means something to me
Churches and dictators, politics
and papers
Everything crumbles sooner
or later
But love, I believe in love
Ничего более гейского и не придумать, но ничего другого не воспроизводилось моим уставшим мозгом и ликующим сердцем.
Не скрою, безумно хотелось подойти и прижаться щекой к его макушке, вдохнуть запах его волос, которые наверняка пропахли капельницами и лекарствами, поцеловать его в лоб и сидеть, и молчать, и слушать биение его сердца, но я не двигался, не хотел вспугнуть момент, когда он одним взглядом, улыбкой признался мне в любви. Порой большего и не надо, порой слова и действия бывают лишними.
I believe in love, it's all we got
Love has no boundaries,
no borders to cross
Love is simple, hate breeds
Those who think difference is the
child of disease
Father and son make love and guns
Families together kill someone
Without love, I believe in love
- Иди сюда. – Вот уже в палате никого нет. Букет ненужных цветов стоит в вазе на окне, закат потух и, кажется, скоро станет совсем темно, но я знаю, я все равно буду видеть его глаза. Слышать его дыхание и слушать, как он сопит, пытаясь выдавить из себя что-нибудь очень-очень умное. Я буду слушать.
- Перри, я...
- Я знаю...
Without love I wouldn't believe
In anything that lives and breathes
Without love I'd have no anger
I wouldn't believe in the right
to stand here
Without love I wouldn't believe
I couldn't believe in you
And I wouldn't believe in me
Without love
I believe in love
_________________________________________________________________________________________
перевод песни можно посмотреть вот тут - www.amalgama-lab.com/songs/e/elton_john/believe...
Эпилог.
- Я тут посмотрел, всем вам очень интересно, что же это за уроды такие, подстрелившие Гарри и доведшие меня до ведения блога, отвечу. Это один из, ну, скажем так, людей мафии, которую мы с моим напарником недавно прищучили и помогли полиции упечь за решетку. Да, было такое дело, пару месяцев назад полиция обратилась ко мне за помощью, не за просто так, конечно же, а Гарри уговорил меня за все это взяться. Ну да, все мои неприятности в основном из-за него. Ну, и вот этот человек решил отомстить, натравив на нас своих людей и рассказав той девушке, что в нас стреляла у меня на кухне, что это якобы мы убили ее мужа, карманника. Нам бы остановиться, уехать из города и выяснить, что к чему, но помешали взявшиеся откуда ни возьмись чувства, наше общее влечение. Короче, в этой истории всему виной гормоны и, мать ее, любовь. Правда, результат меня более чем радует и…
- Перри, что ты там делаешь!?
- Ничего!
- Очень даже радует! Теперь этот идиот слушается меня, делает все, что я ему говорю и…
Ты на секунду задумался, а потом написал чистую правду, желая от души, чтобы все поняли, как это важно – принять и увидеть настоящую любовь.
- Он теперь всегда рядом со мной. Когда я сплю, когда я ем, порою даже, когда в туалет хожу, Гарри присаживается с другой стороны двери на пол, подпирая спиной стенку, и рассказывает мне очередной анекдот, вычитанный в интернете, или просто молчит. Это случается в те моменты, когда на него нападает меланхолия и он боится, что я его брошу, потому что он занудный, глупый и не умеет целоваться. И хотя он действительно порой бывает чертовски надоедливым, делает всякие глупости и целуется, как девчонка, я его не брошу, никогда!
- Перри, только не ори, я тут опять загадил твою плиту и, кажется, засорил слив в раковине, но я сейчас все исправл…мфмф…ты чего?
- Ничего, просто мне захотелось тебя поцеловать, – ты гладишь его по щеке, устраивая теплую, обтянутую домашними штанами, твоими домашними штанами, задницу Гарри у себя на коленях, поудобнее, – можно?
- Угу. – Он трется носом о твою щетинистую щеку и шепчет что-то офигенски глупое тебе на ухо, а ты пытаешься закрыть окошки на рабочем столе так, чтобы он этого не заметил. – Эй, это что, мой блог?
- Где? – Ты подлезаешь под его футболку и начинаешь ласкать его спину, мохнатый копчик и ягодицы. – Где там твои губы?
Через две минуты Гарри забывает о блоге, компьютере и мире вообще, отдавая твоим ласкам всего себя, выгибаясь дугой, когда твоя рука касается его члена. Ты шепчешь ему, что любишь, и целуешь в висок, а он дышит прерывисто и стягивает с себя остатки одежды. Когда его пальцы запутываются в твоих волосах, легонько поглаживая, а тебя переполняет жар и желание, ты одним резким движением входишь в него, вас обоих трясет.
- П-п-ери, я…
- Я знаю.
Бета: несравненная sige_vic
Название: Я верю в любовь
Пейринг: Перегар )))
Рейтинг: PG 13
Жанр: романс да-да ))
тюк- Любовь – странная штука, скажу я вам. Вот сию секунду в твоей душе ничего нет, ни единого чувства, а потом бац – и ты уже влюблен. Влюблен, со всеми последствиями, с подгибанием колен, с учащающимся пульсом и желанием прикоснуться – ну, хотя бы рукой руки. Да, любовь – она такая. Я знаю, это странно, но вашим рассказчиком на время буду я. Гарри сейчас в больнице и не может вести свой блог. Так что теперь с вами я, Перри ван Шрайк. Прошу любить, а тех, кто не будет, удалю из друзей на хрен, понятно? А теперь слушайте – или читайте, как тут у вас принято говорить?
Короче.
- С чего все началось?
На секунду твои руки замирают над клавиатурой, а сам ты переносишься в ту пятницу, двумя неделями ранее.
- С меня, виски и полнолуния. Было жарко, очень, и Гарри снял майку, а потом, пьяно икнув, засмеялся и одним резким движением стянул с себя еще и штаны, от чего трусы съехали чуть ниже положенного, и я увидел...
Хочется сглотнуть ком, вставший в горле, бросить все и залезть под стол, но ты с упорством ишака набираешь текст дальше, хотя твое сердце болит и щемит от воспоминаний. Руки дрожат, веки словно свинцовые, но ты закончишь рассказ во что бы то не стало. Нужно просто выудить из этих ужасных двух прошедших недель что-нибудь веселое, в стиле Гарри.
- Скорее всего, все вы знаете, – а я уверен, что Гарри вам рассказывал, он просто бы не смог промолчать о таком, – что я гей. Он живет со мной уже больше двух лет, его выходки безумно раздражают меня: бесят, бесят и еще раз бесят. Временами ваш любимый Гарри Локхарт бывает полезен, но эти дни можно пересчитать по пальцам одной руки, той самой, на которой у него откусано полпальца. То есть, получается, неполных пять дней за все два года. Представляете?
Ты хмыкаешь, глядя на появляющиеся на мониторе слова, и, не отрывая рук от клавиатуры печатаешь дальше. Все-таки Гарри оторвет тебе голову, если только он не...
- Ну, так вот, он ужасно мешал, но с ним было весело, я не скучал, это точно. И вот 23 июля, в пятницу, мы сидели на полу у меня в гостиной, пили подаренный клиенткой виски, и Гарри развлекался киданием в мусорку очисток от лимона. Заскок у него такой: любит Гарри виски с лимоном, причем чего он употребляет в этот момент больше, виски или лимонов, не скажет никто. Порой мне казалось, что его пьянит кислота этого желтого целлюлитного фрукта, а не элитное бухло из бутылки, но… да неважно. Важно то, что, когда его хлопковые, дурацкие трусы с утятами съехали так низко, что я увидел мелкие кудряшки его волос... поверьте мне, это что-то. И не сметь комментировать! Каждый, кто напишет – фу, пидоросятина, или что-то в этом духе, – каждого отловлю и надеру жопу! Поверьте, я это могу, я же частный детектив, ребятки. Так что засуньте себе поглубже в глотку свои гомофобные словечки и слушайте дальше.
На секунду прерываешь рассказ, чтобы ответить на телефонный звонок. Это врач из клиники где находится Гарри, который говорит тебе кучу всякой фигни таким противным трещащим голосом – видимо, телефон все-таки стоит сменить, – из которой ты понимаешь только то, что состояние Гарри стабилизировалось, но не настолько, чтобы можно было выдохнуть, плюнуть на все и, выключив компьютер, рвануть к нему в палату с апельсинами, бананами и поцелуями, нет. Его тоненькая пищащая зеленая линия в любой момент может перестать рисовать не черном экране бугорки и холмики. В любую секунду аппарат ценою в сотни тысяч может заверещать и сообщить, что самое бесценное – жизнь из Гарри – ушла. Именно поэтому ты сейчас сидишь перед мерцающем монитором, хлещешь виски и пишешь о том, как понял, что ничего дороже, чем он, в твоей жизни нет, не было и не будет. Ты хочешь рассказать об этом всем, чтобы они знали, чтобы не наступили на те же грабли, что и ты, чтобы разглядели в человеке, который всегда рядом, свою судьбу.
К тому же ты просто не вынесешь пищания аппаратов и причитания врачей, да что там, ты даже за похлопывание по плечу сломаешь руку тому, кто осмелится это сделать. Убьешь каждого, кто скажет тебе о его смерти. Так ты всем в больнице и сказал.
- Ого, классный пресс, давно он у тебя? Кажется, пару дней назад у тебя его не было, купил на блошином рынке? – Я подкалывал его всегда, не удержался и в этот раз.
- Очень смешно, – Гарри подтянул трусы, но я так и не поднял взгляда выше его пупка, застрял, – в тренажерку ходил, я же тебе говорил. Хотя о чем это я, ты же никогда меня не слушаешь, вот вообще. Ты предпочитаешь затыкать себе уши плеером, телевизором и вот, как сейчас, просто уходишь в себя, а я выпускаю слова на ветер, который их разносит по всему миру, но только не до ушей Перри ван Шрайка. Перри!
- Я всегда слышу, что ты говоришь, просто иногда фильтрую твою болтовню. К примеру, на кой черт мне знать, зачем ты ешь каждое утро хлопья?
- От них улучшается мое пищеварение!
- Ну а мне-то это зачем? – Все-таки сумев отлепиться от кубиков на его животе, я поднял взгляд на его глаза, которые были полны обиды и... обиды. Он всегда на меня обижается, когда я говорю правду.
- Ты злой.
- А ты занудный. Надень халат и налей мне еще.
Вместо виски Гарри запустил в тебя пригоршней льда, а вместо того, чтобы надеть твой легкий шелковый халат, стянул с себя оставшуюся одежду, то есть трусы, и, гордо выпятив подбородок, прошел мимо тебя на кухню. Черт знает, зачем он туда пошел, но важно не это, а то, что через десять секунд произошло. Это перевернуло вашу жизнь. Твою и его.
Ты возвращается к компьютеру с полной чашкой воды из-под крана – жарко, и продолжаешь писать.
- Гарри так и не надел халат, а, стянув трусы, отправился на кухню, откуда через некоторое время раздались выстрелы и звон бьющегося стекла Я, конечно, побежал туда, как можно быстрее.
Отпив еще воды, ты смотришь на маленькие рыжие буковки на черном фоне. Только Гарри мог выбрать такое оформление своего блога, позитивное и темное одновременно, потому что у него вся жизнь такая: в полном дерьме, но весело. Ты смотришь какое-то время на лежащий на столе мобильный телефон, на темный дисплей, и тебе очень хочется, чтобы он зазвонил – и одновременно чтобы он молчал еще очень долго. Ведь неизвестно, что принесет тебе его звон, радость или боль.
- Что, твою мать, тут происходит!?
- Задай, пожалуйста, этот вопрос вон той девахе, которая пытается отстрелить мне яйца! – Гарри тыкает куда-то в район холодильника, откуда сразу раздаются звуки выстрелов и ругань. Мы прятались за плитой, что стоит в центре моей кухни, отмораживая задницы на холодном кафельном полу, пытаясь поговорить. – Вот сука!
- Не обзывайся, вдруг они ей очень нужны. Мэм, что вы забыли в моем доме?
- Ваши яйца, козлы!
Я показал Гарри рукой жест – мол, видишь, я был прав, а потом попытался высунуться из-за прикрытия.
- А почему именно наши?
- Вы! Его убили вы!
В нас полетела новая очередь выстрелов, от чего в мою голову закралась мысль, что у дамочки в руках вовсе не пистолет, а целый автомат, но, слава богу, это было не так. Я умею отличить по звуку два этих вида оружия, и снова, слава богу.
- Что вам надо? Если можно, поконкретнее. – Я полез к себе в носок за небольшим пистолетиком, который всегда, даже когда сплю, держу при себе, а еще в ящике стола, который был всего в паре фунтов от меня, лежит отличный револьвер, мне нужно было его достать. Но сначала отвлечь стрелявшую. Ответом мне были очередных два выстрела.
- Гарри, – я наклонился к самому его уху, уловив тонкий запах лимона и немножечко пота, от чего у меня потемнело перед глазами и закружилась голова. На момент нашей встречи с незнакомкой я уже давно ни с кем не встречался, а от Гарри прямо так и перло запахом секса, и мой мозг в результате немного сдвинулся с привычного ритма, – ты что, с кем-то трахался?
- Своевременный вопрос, но нет, и перестань щекотать мое ухо. – Он, смешно наморщив нос, потер шею за ухом и отодвинулся.
- Не высовывайся, – я снова придвинул его к себе поближе, чертовы гормоны, – поговори с ней, замучай вопросами, как ты обычно поступаешь со мной, – я старался не обращать внимания на его потуги вырваться из моей хватки, – и перестань дергаться!
- Твой член упирается мне в ногу. Если тебя возбуждает данная ситуация, то меня как-то не очень! – прошипел он мне куда-то в район носа и снова выставил свой голый зад под пули.
- Что!? – Я опустил взгляд и увидал отчетливый бугорок в районе собственного паха, чертовы спортивные штаны ничего не скрывали. – Твою мать!
Мне ничего не оставалось, как, выпрыгнув из укрытия, пробежаться до стола, в котором лежало более надежное оружие, нежели то, которое я имел на тот момент. Гарри не успел даже рта раскрыть, как девушка начала стрелять.
- Перри!
- Сдохните! Сдохните!
Но я успел и бабу застрелить, и пистолет достать, и от эрекции избавиться. Ну что скажешь, мастер своего дела.
- Ты псих! Слышишь? Самый настоящий псих! А если бы она тебя застрелила? Ты же знаешь, я безумно боюсь трупов, и куда тебя везти – я тоже не знаю! У тебя есть страховка? – Он сидел на полу весь синий от страха и неимоверно болтливый, зажимал руками голову и не смотрел на меня. Обычно так Гарри переживал за любимых персонажей, подставляющих себя под пули на экране телевизора, или за Хармони, которая снималась в очередной рекламе, но только не за меня.
- Все нормально, вставай. – Я пнул его ногой и перезарядил пистолеты, на всякий случай – вдруг красотка, пытавшаяся нас уложить, пришла не одна.
- Не могу, ноги…ух. – Гарри стал ощупывать свои посиневшие конечности, а я снова завис, разглядывая на этот раз не его пах, а нечто более привлекательное. Уж не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось завалить его на стол и отыметь по полной программе. Гарри! Представляете!? Никогда в жизни не хотел ничего более глупого и некрасивого… Хотя нет, он, конечно, не страшный, но вот вечное его занудство и болтливость…короче, я всегда думал, что не смогу запасть на Гарри. К тому же он убежденный любитель сисек и другой набор его не интересует – по крайней мере, он всегда так говорит. Дальше вы поймете, почему это не так, но сейчас это не важно. Сейчас важно, что я его захотел, да так, что руки затряслись.
- Оденься, меня не радует вид твоего болтающегося…
- Пп-ер…ой. – Вокруг Гарри потихоньку стала образовываться небольшая такая лужица крови. Мозг сразу стал работать лучше, не знаю, что меня отрезвило лучше, вид посиневшего от страха друга или красная густая кровища, сочащаяся из его ноги.
И сделаю маленькое отступление – да, Гарри мой друг. По крайней мере был им, всегда. Хотя я порой его ненавижу, но вот скажите мне, вы что, всех своих друзей любите прямо до не могу? Нет, вот и я – слегка ненавидел и желал, чтобы он исчез из моей жизни, но он был другом!
В данный момент времени я желаю изменить его статус на более близкий, но…
Ты перечитал, что написал о дружбе, захотелось все перечеркнуть, удалить и переписать заново. Потому что все это неправда. Он всегда был для тебя другом, и ты всегда его любил: вначале невинно, а потом уже вполне себе по-настоящему втюхался. Но твое дурацкое закостенелое сердце и омерзительный характер не давали признаться в этом ни себе, ни тем более Гарри. Поэтому ты его шпынял, обзывал и заставлял думать, будто он тебе безразличен, неприятен. Но если бы ты посмотрел на себя со стороны, то понял бы, что Гарри был единственным твоим другом. Вокруг всегда вилось много народу, но только этот парень с глазами бемби был другом.
- Это, наверное, меня зацепило, когда я только вошел в кухню. Она так налетела на меня, я едва вырвался и убежал за плиту. Я даже успел метнуть в нее сковородкой, твоей любимой, кстати, – она, наверное, немного помялась.
- Помолчи, не дергайся! – Слава богу, это оказалась всего лишь царапина, и я подозревал, что вовсе не от пули, а от валяющегося повсюду мелкого стекла, потому что этот оболтус слишком интенсивно ерзал, пытаясь от меня отодвинуться. – Идиот, как ты умудрился так глубоко порезаться?
- Это что, порез?
- Нет, мать твою, разрывное ранение гранатой. Мартышка! Вставай, пошли в ванную. – Я перетянул его ногу своим платком и, подхватив под локоть, стал поднимать, Гарри закряхтел и тут же упал на меня. Я помолился всем известным мне богам и сказал спасибо себе за то, что сильнее этого бабуина и смог удержаться на ногах.
- Затекли, прости.
Он прижался мокрым лбом к моей груди и обслюнявил мне куртку, но я не оттолкнул его. Вместо этого я обхватил его за талию и поволок в ванну. Наверное, именно тогда я понял, что он мне нравится… Хотя нет, это было позже. Ведь что может понравиться нормальному, здоровому гею в голом, бормочущем полный бред парне, который на эрекцию реагирует, как на что-то ужасное? Не на свою эрекцию.
Хотя вам не понять, тут же кроме меня нет геев?
- Ай!
- Не дергайся, не так уж и больно, вот если бы ты не дергался, когда я предлагал в первый раз, у тебя не было бы глубокого пореза на внутренней стороне бедра.
- Это ты сейчас для кого рассказываешь?
Я приложил палец к губам, указывая на дверь, потому что мне показалось, что по дому кто-то ходит. Видимо, все-таки девушка пришла не одна.
- Перри, перестань! Перри!
- Я не просил тебя изображать бурный секс, идиот, говори нормально, но тихо! – Не очень люблю орать на него шепотом, но что поделать.
- Прости. – Его губы коснулись мочки моего уха, и я задрожал. Нужно было срочно что-то делать с этой моей реакцией на Гарри. Поцеловать его, что ли, что бы он, как в прошлый раз, проблевался? Может, такая его реакция меня отрезвила бы.
Но я не успел – в ванную с жутким грохотом вломилось три здоровенных верзилы, с пистолетами и почему-то молотками.
Зачем ребятам с тебя ростом понадобились обычные гвоздезабиватели, вы с Гарри узнали чуточку позднее. Причем Гарри узнал о них многим больше, нежели ты, из-за своей более ярко выраженной чувствительности к боли. Ему отбивали пальцы чаще, чем тебе, потому что он не кричал и не плакал, но при этом очень красноречиво изгибался и смотрел на тебя. На мужика, что стоял возле тебя и держал у твоей головы пистолет.
- Что вам от нас нужно? – После того как головорезы вломились в мою ванную и, надавив численностью и мускулами, связали нас, мы были погружены в какой-то вонючий автомобиль, а потом, словно тюки с дохлой рыбой, нас забросили в какой-то ангар и стали мучить. Молча, не делая никаких попыток объяснится, эти уроды в черном просто били Гарри и держали возле моей головы пистолет. Вся ситуация напоминала сценку из спектакля для глухонемых, просто жесты и никаких слов. Ну, разве что Гарри пел акапельно.
- Эй, дебилы! – Это я зря их так назвал, потому что следующее, что я услышал, не ответ на мой вопрос, а протяжный стон моего друга. – Вашу ж мать! Ребятки, а давайте я вам денег дам?
- Перри, заткнись! – Голову Гарри опустили в таз.
На все это было просто невозможно смотреть, но я смотрел, запоминал, кто и что с ним делает, что бы потом изрезать их на куски. В какой момент я понял, что убью, загрызу зубами любого, кто причинит этому оболтусу боль? Ну, наверное, тогда, когда синяки под его глазами стали просто черными, губы синими, а из носа потекла кровь. Да, именно тогда, я уверен.
- Кажется на сегодня все, – прошипел мне на ухо Гарри, когда нас вывели из ангара и повели куда-то к реке.
- Я надеюсь, что завтра они продолжат, – его карие глаза округлились до размера суповой тарелки, и я его понимал, – иначе они убьют нас прямо сейчас.
- Ыи, – это все что смог сказать мне мой друг, в следующую секунду пол под нами разверзся, и мы провалились в темноту.
На самом деле это было не аномальное образование обрыва или еще что-то в этом роде, нас просто столкнули в какой-то подвал, где оказалось жутко темно и сыро и к тому же воняло.
Гарри, привалившись к стене, баюкал правую руку и пытался не стенать. Мне было больно на него смотреть.
- Иди сюда. – Поднеся к нему ведро с ледяной водой, которая накапала туда с потолка – ну, я так думаю, – я опустил в него его руку. Тихонечко заскулив, он прижался лбом к моему плечу. У меня закололо в груди.
- Ты как? – Наверное, это было глупо, но я радовался тому, что эти придурки дали ему штаны, потому что плиты пола были просто ледяные, а он и так натерпелся за день. Я погладил его по затылку и попытался заболтать. – Не пойму, что им надо. Ты никого из них не узнал? Быть может, это твои старые кореша? Или ребята из паба, где ты обычно умудряешься всех достать, пока идет матч?
- Впервые вижу этих носорогов, – он смог пошутить, уже хорошо, – они просто бьют и смотрят на то, как я смотрю на тебя. И ждут, когда я начну говорить, но я не знаю, что они хотят услышать. Мне даже анекдот никакой на ум не идет. Да и вряд ли они умеют смеяться.
- Сдается мне, они сами не знают, что должны услышать. Скорее всего, их наняли для того, чтобы потянуть время, помучить, не пойму только, почему тебя? Ведь глядя на то, как вбивают молоток в мои пальцы, ты бы раскололся быстрее, чем вылетает пуля. Даже в том, чего не делал.
- Спасибо блин большое, утешил, – Гарри откинулся назад и положил голову мне на плечо, пытаясь устроиться поудобнее, – пусть трудятся надо мной, раз уж начали. Ты зато у нас целый и можешь думать и действовать. У меня будет к тебе только одна просьба, убей их всех.
Мы сидели, прижавшись друг к дружке, и Гарри дрожал, громко втягивая носом воздух. Здоровой рукой он держал меня за руку. Мы оба знали, что выбраться отсюда будет очень сложно, учитывая обстоятельства. Избитый и покалеченный парень, который не умеет драться и стрелять, и выход, находящийся над головой, достать до которого нереально даже здоровому мне, – это показатели того, что мы влипли.
- На. – Я надел на него свою куртку, а то думать нормально под стук его зубов не получалось.
В моей куртке с мокрыми волосами и грустным взглядом Гарри походил на воробья, попавшего кошке на зуб.
Глядя на него, у меня в голове рождались странные чувства и мысли.
Вот, например, одна из них, – я знаю, за что любила его мама, также примерно представляю, что в нем привлекло Хармони, но вот что в этом тощем воробье, хоть с недавнего времени и накачанном, понравилось мне?
И тут я начал оценочную работу по шкале ван Шрайков – от одного до ста. Уши у Гарри дотягивали только до тройки, губы шли на двадцатку… Я пригляделся получше – все-таки темновато, и тут этот засранец облизнулся. Оценка сразу скакнула до пятидесяти. Потом я стал оценивать его руки и ноги, а он во сне – и когда только вырубиться успел! – забубнил и почесал щеку. Тогда я понял, что мне нравится в Гарри.
Гарри сам по себе, как он есть, – криворукий, улыбчивый, почти никогда не унывающий. Спокойно относящийся к моей голубизне, если она не идет в комплекте с поцелуями. И шпыняю-то я его только потому, что люблю, и сам же жутко этого боюсь, ибо не взаимно. А я привык, чтобы всегда было взаимно!
- Черт! – Получается, я только что понял, что люблю его! Меня передернуло, и я встал, – Гарри в результате свалился на пол и ударился головой. – Ну хрен ли!
- Ты придумал, как нам отсюда выбраться?
- Нет! – Меня прямо раздирало на части. Я влюблен в Гарри! Дурдом! – Я тут кое о чем другом думал!
- Обо мне?
Ты помнишь, помнишь этот момент. Словно ноги гвоздями к полу прибили и кляп в рот засунули. Такие моменты называются «осознание неизбежного» или «ну надо же!». Но все это было не вовремя. Очень. Хотелось наорать на него, а потом побиться головой о стену, вырвать себе сердце и растоптать прямо там, на полу, собственными ногами, но нужно было спасать Гарри – и себя тоже. Это сейчас ты понимаешь, что времени на самом деле было вагон, и нужно было сесть рядом с ним и все объяснить, тихо и спокойно, но тогда, тогда это было для тебя невозможно, неправильно и аномально. Любовь вообще всегда была для тебя чем-то странным – по сути, ненужным, лишним чувством. Взаимопонимание, отличный секс, рабочие отношения – все это сопровождало тебя, но не любовь, нет.
Откуда только взялась, кто ее подослал к тебе, словно лазутчика во вражеский лагерь? Она пробралась, уселась в тебе, как в засаде, и заскребла: душу, мозг, тело и, конечно же, сердце. Теперь невозможно смотреть на этого придурка без улыбки. На твоего придурка. Невозможно не целовать его и не переживать за него.
- Нет!
- Разбуди меня, когда придумаешь, и, если можно, не таким жестким способом.
Я начал мерить комнату шагами, ходить туда-сюда и бубнить про себя, что это ненормально, невозможно и неправильно.
- Нет-нет-нет, зачем? Зачем он мне? А я ему? Да ему даже женщины не всегда нужны! Господи, что я несу! Так, дверь, охранник, я слышу, как он топчется там сверху. Да, лучше думать об этом, да-да! Что у нас есть? Ведро, Гарри, кроссовки, стул и… Гарри.
Он захрапел, тихонечко так, уткнувшись носом в ворот куртки. У меня зачесались руки. Я одновременно захотел погладить его, врезать тому придурку сверху и задушить самого себя. Я выбрал второе.
- Эй, слон! Открывай, мой друг помер!
Гарри приоткрыл одни глаз, я жестом показал ему, чтобы он молчал.
У меня был план.
Завалить всех я не мог, не супермен я, что поделать. Но вот поймать одного и замучить основательно для получения ответов на вопросы – это да. Так что если вы ждали захватывающих сцен с драками, развевающимися плащами и нунчаками, обломитесь! Я просто неплохо дерусь руками и ножками стула.
- Глухой совсем? В детстве так надавали по ушам, что оглох?!
Я потихонечку оторвал пару ножек у разваливающегося на глазах, привалившегося к стене стула. Не абы что, но все же оружие.
- Че надо?
Это было первое, что мы услышали за все время нашего пребывания в подвале, – да и вообще это были первые слова за сутки, которые сказали не мы сами.
- Смотри-ка, он говорящий! – подметил Гарри и помахал приветственно рукой, отвлекая дебила от меня.
Всунувшийся в щель между дверьми головорез получил по виску – я бил со всей дури в прыжке, деревянной палкой, – от неожиданности потерял равновесие и кулем упал на меня. Что-то охрененно громко хрустнуло.
- Перри?
- Это была ножка и его шея, блин!
Я начал судорожно соображать, что делать. Вылезти мы не могли, ножки у стула я сломал, да и не дотянуться с него до выхода, разве что если сверху охранника положить, но я все-таки сломал ножки, так что этот вариант отпадал. Можно было бы сесть к Гарри на плечи и вылезти, пойти всех убить и вернуться за ним.
- Слушай, я заразился твоим идиотизмом! – Гарри удивленно смотрел на меня.
- Смотри, лестница, – Гарри тыкал куда-то в район спины свежего трупа и улыбался.
Через два часа мы сидели в номере мотеля и пили пиво. Вымытые, уставшие и перебинтованные. У Гарри рука была в свежем гипсе, у меня на голове красовалась повязка, воняющая мазями и кровью.
- Слушай, что это было?
- Не спрашивай! Пока я не высплюсь, не хочу ни о чем думать.
- А они нас не найдут?
- Не сегодня и не завтра, я думаю. – Гарри клевал носом, но продолжал отпивать из бутылки и поддерживать разговор – я видел, что он хочет что-то сказать.
- Ну, давай уже! Говори и вали спать, чучело!
- Что, так заметно, да? А я думал, что отлично притворяюсь, я же актер, ты помнишь? Даже Хармони говорила, что я классно могу притворяться, что мне не все равно и я не хочу отлить так, что звенит в ушах и…
И тут я его поцеловал, в губы. Взасос! То ли не смог больше выносить его болтовни ни о чем, то ли от усталости гормоны взяли верх над мозгом и телом, и я выплеснул все свои эмоции, то ли просто захотел прикоснуться к его губам, по шакале ван Шрайков оцененным на пятьдесят процентов.
Короче, я ухватил его за затылок, притянул к себе и коснулся губами губ. По-другому описать не могу, не романтик ни разу. Никогда ничего подобного не описывал и не испытывал, да и вообще, мой словарный запас скуден. Если в двух словах, то это было… Хорошо. А самое необычное и крышесносное во всей этой дурацкой ситуации было то, что Гарри ответил на поцелуй. Неуклюже, с опаской, он приоткрыл губы, придвинулся ближе и замычал, когда мой язык оказался у него во рту, вот так – м-м-м.
У тебя тогда внутри все перевернулось, от этого мычания и его теплых рук на твоих плечах. Будто тело подвесили ногами к потолку и стали тебя трясти. Но в сотни раз приятнее. Это, наверное, был самый лучший поцелуй в твоей жизни, самый настоящий и да-да, самый волшебный.
Ты потянулся, протер глаза и коснулся пальцами своего рта, вспоминая те ощущения. Вспоминая то, как Гарри ответил на твой поцелуй, ваш первый поцелуй.
- Алло, Перри? Приезжайте скорее, вашему другу…
И, похоже, последний.
Ты завязал волосы в хвост, выключил ноутбук и телефон и поехал в больницу.
***
- Вот это сейчас что такое было?
- Ну-у-у… Это мы, ну как же, это мы вот с тобой. – Он машет указательным пальцем, закатывает глаза, облизывает губы и не собирается блевать. Наоборот, он кажется довольным и слегка растерянным, но ему не противно, это точно.
- Поцелуй! – рявкаю я, да так, что Гарри даже слегка подпрыгивает на диване. Несильно пальца на два, но я доволен результатом. Гарри путается в словах.
- Да, поцелуй! А что? Я что-то сделал не так?
- Что ты хотел спросить?
- Я видел, как ты на меня смотрел, там, в ангаре, когда они меня били, и потом в подвале, в общем, я подумал… ну, ты понимаешь…
- Короче!
- Я подумал, что тебе это будет нужно.
- Это?
- Поцелуи, нежности и все такое.
- Пошел вон!
***
И он ушел тогда в свою комнату. Поставил бутылку на стол, грустно вздохнул, почесал затылок,. А ты сидел на диване и смотрел на розово-зеленые отблески на потолке от рекламы, что была за окном. Смотрел и не видел, перед глазами стояло его лицо с дрожащими веками и приоткрытыми губами, раскрасневшееся и…
В общем, перед тем как идти спать, тебе пришлось заглянуть в душ и сказать привет холодной воде.
***
- Перри, мне страшно. Закрываю глаза, а там они, стоят. Не могу заснуть, – он торчит в дверях, прижимает подушку к груди и мямлит. Ну как орать на него и говорить, чтобы пошел вон? По сути-то он хотел как лучше.
- Хочешь, ложись на кресло. – Но он не слушает, вот его подушка уже рядом с моей, а холодные пятки прижимаются к моим икрам.
- Перри, я голубой, – шепчут пятидесятипроцентные губы в тишине, а я слышу только звон в ушах и стук сердца. Своего сердца.
- Что!?
- Ну, я так думаю, точнее, я так подумал месяц назад, а может, и три. Я точно не уверен, вот. И тогда, в гостиной, я совсем не то хотел сказать. Я, как всегда, все испортил, да?
- Гарри, боже! У меня сейчас мозг от тебя разорвет!
- Прости. – Он собирается вставать, но я ловлю его за локоть и придвигаю ближе к себе.
- Стоять! Давай с начала и по порядку. Ты голубой, и ты не то хотел сказать, правильно? – Я смотрю ему в глаза и не выпускаю его руку из своих. Скорее всего, на запястье останется след, но я не думаю об этом. В голое прыгает, словно каучуковый мячик, одно слово – гей. Гарри что-то шепчет, уткнувшись носом в подушку и старательно отводя взгляд, а я уже просчитываю свои ходы на тысячу вперед. Как поцелую его, как приглашу в кино… Или нет, это чересчур по-гейски. После поцелуя нужно будет пригласить его в ресторан или в парк, ночью, чтобы показать звезды. Хотя это же Гарри, с него хватит пиццерии и бутылки пива.
- Перри! Ты снова меня не слушаешь!
- Прости, устал. Что ты там говорил? Кто тебе сказал, что ты голубой?
- Хармони!
- А, да, припоминаю. Ну, это она со зла, – все мои планы рушатся, словно карточный домик от сильного ветра, – она же застала тебя с какой-то своей подругой в постели, в вашей с ней постели. Я правильно все помню?
- Правильно, только есть один нюанс. – Гарри прикрывает глаза, от чего ресницы оставляют на его щеках глубокие тени. Я знаю, как банально это звучит и все такое, и догадываюсь, что всем вам на ум сразу приходят дешевые романы и вспоминается такой эпитет, как «розовые сопли». Так оно и есть, розовее некуда! Но вы держитесь, можете сходить пока отлить и пропустить пару предложений, потому что в тот момент у меня в голове были только эти самые сопли и романтически окрашенные извилины, ну, и еще отсек, отвечающий за секс. Он трясся и вибрировал от близости Гарри, прямо у меня в голове.
- Нюанс – это вся твоя жизнь, Гарри, так что там было?
- Это был мужик со светлыми волосами и голубыми глазами, и его звали Перри.
Я почувствовал себя так, будто упал с обрыва, хотя нет, меня скинули с обрыва. И если не брать во внимание, что я ни черта не понял из того, что сказал Гарри, я все равно был в шоке. Ну, прикиньте, ваш друг, который очень любит женщин, рассказывает вам историю, как оказался в постели с мужиком. Половина из вас ужаснется, а вот я сначала расстроился, потом разозлился, а потом…
- Это был не я! – Я сказал первое, что пришло в голову, от чего Гарри расхохотался и посмотрел на меня как на идиота, – такое было впервые.
- Не ты, это точно, тот парень был моложе и куда менее сильный, но вот именно из-за него Хармони и назвала меня голубым. Точнее, она сказала, что всегда об этом знала, – не зря же ты все время таскаешься за Перри, а он таскает тебя за собой. Это я ее слова дословно передал, ага, ну вот и после этого я и задумался. Долго потом ходил, всех разглядывал, потом переехал к тебе, снова, и стал приглядываться к твоим дружкам. Но вот веришь, ничего не находил, ни в себе, ни в них?
У меня челюсть была где-то в районе пупка, настолько я был шокирован рассказом Гарри и настолько не был уверен в реальности происходящего. Я даже попытался ущипнуть себя за ногу, но не помогло. Гарри продолжал рассказывать, а я офигевать и попискивать от боли в конечности.
- И из-за этого ты, мать твою, решил, что ты голубой и можешь лезть ко мне целоваться?
- Вообще-то, ты первый, и не смотри так на меня, а то я сгорю! Ну, и потом я же говорил: ты так на меня смотрел, когда те ребята доводили меня до состояния яйца в крутую, я и подумал, что…кхм… я что, ошибся?
- Где ты подцепил того парня?
- Походит на допрос. – Он попытался сползти с кровати, но зацепился ногой за простыню, к тому же Гарри все всегда делает слишком быстро и не подумав, – в общем, он шлепнулся на пол, по пути приложившись головой о тумбочку. – Ой!
Дальше последовал шквал ругательств и избиение тумбочки. Гарри в своей тираде припомнил всех, включая меня.
- Больно?
- Я встретил его на вечеринке, он налил мне виски, просто так, а дальше я уже очухался утром, в пахнущей моей женщиной кровати с волосатой рукой у себя на пузе.
- Я тебя сейчас еще пару раз головой об пол приложу, может, тогда твои мысли встанут на место! Почему ты решил, что ты гей? Отвечай!
- Не кипятись, а то весь красный. Потому что когда ты целовал очередного своего дружка, я не отвернулся. Потому что возле меня и того парня, валялись резинки, использованные. Потому, что потом… – и тут он покраснел, – я не буду дальше рассказывать, пока ты не скажешь мне, что тебе понравилось.
- Понравилось!? Что именно? Невнятные мысли, исторгнутые твоим мозгом и ртом? Или, быть может, мне понравилось, что тот парень, который тебя трахнул, походил на меня? Или то, что ты изобразил в гостиной?
- Ну, можно ответить на все вопросы, я не против, но хотелось бы на…
- Пошел вон!
***
В ту ночь тебе не спалось – ты это хорошо помнишь: в голову лезли всякие слова, неосознанно, просто лезли и мешали расслабиться, уснуть, забыть. Ворочаясь, подминая под себя одеяло, ты злился на себя за то, что поддался чувствам и полез целовать этого… дурака. Злился на Гарри за то, что он, как всегда, вывалил на тебя кучу своих переживаний и информации в какой-то неудобоваримой форме и заставил все это проанализировать.
Злился на небо, что уже почти озарилось рассветом, за то, что хотелось еще поспать, не вставать, не попадаться на глаза Гарри. А еще ты злился на себя, за то, что не подтвердил, просто и безо всяких расспросов, его догадки и не поцеловал, чтобы уже точно все знали, что Гарри гей. И он бы тогда точно был твоим. Но ты испугался, засомневался, в том, а правда ли он так тебе нужен, и поэтому злился.
Но потом, прокручивая в голове ваш монолог…
***
- Трахался он, видите ли, с парнем вроде мен… Черт! – Я подскочил на кровати, убирая с лица подушку, которую всего секунду назад туда положил, – уж не знаю, что я хотел сделать: задушить сам себя или заглушить душившие меня ругательства. – Так он неосознанно выбрал кого-то похожего на меня!?
Наверное, топот моих ног можно было услышать и на первом этаже, но вот в комнате под нами с потолка точно отвалилась пара плиток с орнаментом, которым были отделаны все номера в мотеле.
- Гарри… – выдохнул я, вламываясь в его спальню, и застыл, – ты чего?
Он сидел на подоконнике, поджав под себя ноги и обнимая мою куртку. Даже не повернулся и не сказал ни слова.
Подойдя к нему, я положил руку Гарри на плечо и едва ощутимо сжал пальцы, чтобы он хотя бы просто посмотрел на меня.
- Увидев там, в подвале, как ты на меня смотришь, и припомнив слова Хармони, я подумал, что меня просто-напросто тянет к тебе. Уж не знаю, как такие мысли могли прийти ко мне в голову и почему я вдруг начал так себя вести. Просто все меня бросают, а ты нет. – Он поднял на меня грустные карие глаза, и я понял, что он мне нужен, очень, а главное – почему и зачем. – И, наверное, поэтому тот парень был похож на тебя. Но на самом деле мы ничего такого не делали, я наврал. Точнее, я не помню, что было, но секса не было точно, такое я бы запомнил, хотя я был так пьян…
- Гарри, перестань!
- Да-да, я знаю, тебя от меня тошнит, а вот меня от тебя нет.
- Да не тошнит мен…
Но я не успел договорить, в комнату вломился полицейский, который был приставлен, чтобы охранять нас. За дверью слышались выстрелы и ругань. За всеми этими любовными делами и выяснениями, кто из нас больший гей: я или Гарри, мы совсем забыли о том, что за нами охотятся и совсем забыли выяснить, кто и почему.
- Бежим!
***
- Лучше всего через балкон, там есть пожарная лестница, мы вас прикроем. Я уже доложил обо все начальству, подкрепление скоро будет.
- Я надеюсь, что это нам хоть как-то поможет. – Гарри натягивал на себя куртку, с трудом пытаясь попасть загипсованной рукой в рукав.
Мне пришлось помогать ему, от чего во время очередного… ну, назовем это «впиха», наши носы столкнулись.
- Пф, – выдохнул Гарри куда-то в район моей щеки, а я потерся носом о его нос. Ничего не смог с собой поделать, даже близость смерти не помешала мне.
- Слушай и запоминай, и только попробуй меня перебить. – Я притянул его к себе, ухватившись за ворот куртки.
- Но П-пе-ри.
Мой многозначительный взгляд помог понять Гарри, что времени у нас мало, что я очень разозлюсь, если он не закроет рот, и что сейчас он будет слушать что-то офигенно важное.
Именно так все и было. Я придвинул его как можно ближе к себе, поцеловал в нос, потому что этот идиот все время вертелся и я промахнулся мимо того места, куда действительно хотели попасть мои губы, и сказал:
- Ты мне, черт побери, нравишься, и только попробуй теперь куда-нибудь от меня деться. Понял?
И мы побежали.
Сначала по пожарной лестнице, потом вдоль дороги, а потом за нас бежали четыре новых, шипованных, (вот убейте, не пойму, кому понадобились шиповки в ЛА), колеса.
- Кажется, оторвались. – Гарри высунулся из окна машины и высматривал там наличие наших преследователей.
- Нам нужен хотя бы один из этих уродов живым, чтобы понять, на кой черт этим ребятам понадобилась делать из нас дырявых…
- Да-да, я хочу знать, зачем они отбивали мне пальцы, блин! Перри, вот скажи мне, почему всегда достается моим рукам? Сначала отрубили, потом я, когда только начал работать у тебя, охренительно мощно пригвоздил себя твоим гигантским степлером к столу, помнишь?
Я фыркаю, давая понять, что очень-очень хорошо помню тот день, когда извел на Гарри метры пластыря и какой-то заживляющей жидкости, что нашлась у нас в аптечке. Он еще в тот день проныл мне все уши и сгрыз все мои карандаши.
- Потом я поранил палец ножом, который, кстати, ты подарил мне на мой день рожденья!
- Угу, ты тогда жил с Хармони, а она очень много говорила и действовала мне на нервы.
- Ты ревновал, признай это, поэтому подарил нож, чтобы потом прокрасться к нам в дом ночью и убить ее! Ха-ха! Скверный Перри, я раскусил…мфрфрм…
Мне не пришло в голову ничего более умного, чем остановить машину и прекратить этот словесный понос поцелуем, прервав монолог Гарри на середине – именно, это была именно середина.
- Ты классно целуешься, – прошептал Гарри в промежутке между поцелуями.
- Заткнись и придвинься поближе, вот так.
***
И вы целовались, снова, и снова, и снова. Ты держал его за затылок, боясь, что он отстранится, закричит на тебя, начнет отплевываться и скажет:
- С меня довольно, на хрен нужен такой частный детектив – мужик, целующий мужиков!
Ну, или что-нибудь в таком духе. Но Гарри даже не думал отстраняться, наоборот, этот обормот, в порыве страсти, или чем там он руководствовался в тот момент – ты не знал, – закинул на тебя свою ногу. Правда, против никто не был, ты-то уж точно, наоборот, посильнее прижал его к себе и поудобнее устроил его конечность у себя на коленях.
А вот когда Гарри застонал, не стесняясь, прямо тебе в губы, вот тогда у тебя сорвало чеку самоконтроля.
- Гарри, – шептал ты в тишине, слушая бешеный ритм его сердца, пробираясь руками под свитер, – ббо-оже, – нащупывая сначала чуть обозначившиеся кубики его пресса, а потом, потихоньку, пробираясь к спине и чуть ниже.
Через минуту его дыхание сбилось, щеки раскраснелись, а быть может, это рассвет раскрасил кожу Гарри красными сполохами, ты не помнишь. Запомнилось только его дыхание и слова, бьющиеся о стекла украденной вами машины
- Еще-еще-еще, – словно шепот ветра, тихое и настойчивое, прекрасное слово – еще.
***
- Пер-ри, я не хотел бы, но…
- М?
- Нам в окно стучат дулом пистолета.
- Твою мать!
Пришлось срочно застегивать все, что мы расстегнули, заправляться и вылезать из машины. Гарри все еще тяжело дышал, а его взгляд блуждал.
- Что им нужно?
Я не успел до конца вылезти, как раздался первый выстрел, а вслед за ним вскрик, шелест песка, и чьи-то руки толкнули меня в сторону.
Он падал.
Он так медленно падал, словно кто-то нажал на паузу, и тело должно было бы зависнуть, остановиться, но оно падает. Мучительно медленно у меня на глазах, а я стою и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, потому что понимаю – все, уже поздно. Ничего не сделать, ничем не помочь. Я отмер, пошевелился, выдохнул, только когда Гарри уже лежал на земле, в луже собственной крови. Я нащупывал пульс, звал его и орал на всю улицу.
А где-то позади меня кричали сирены, слышались выстрелы и топот десятка двух ног. Но мне было все равно, мне было важно только одно: чтобы он меня слышал, чтобы не засыпал.
- Гарри, Гарри! Не спи, не спи, слышишь? Я тебя люблю! Господи боже! Ты мне не противен, ты мне не противен. – Но он уже не слышал меня, его глаза закрылись, изо рта потекла тоненькая струйка крови, и во мне как будто что-то оборвалось, навсегда.
***
- Мистер ван Шрайк, постарайтесь его не сильно переутомлять, постарайтесь меньше говорить и напоминать о том…
- Я понял!
Он лежал и смотрел на меня, улыбаясь. Его улыбка была искренней, лучистой такой, в окно пробивался солнечный свет. Вся палата была заполнена розовыми сплохами, щебетанием медсестер и шелестением бумажек. Был превосходный закат, но я его не видел, я смотрел в его глаза, пытаясь найти там то же, что было до выстрела, до того момента, как он умер.
Видя мою нерешительность, Гарри похрюкивал и морщил нос, засранец. Смешно ему, а мне вот не до смеха было: стою, понимаешь, как болван, улыбаюсь и веник дурацкий к груди прижимаю, не двигаюсь и, кажется, даже не дышу – я сейчас уже и не вспомню. Но скажу точно одно: мы не кидались друг другу в объятия, не прыгали и не целовались взасос, мы просто смотрели друг на друга, думая каждый о своем, радуясь. А у меня в голове пел Элтон.
I believe in love, it's all we got
Love has no boundaries,
costs nothing to touch
War makes money,
cancer sleeps
Curled up in my father and that
means something to me
Churches and dictators, politics
and papers
Everything crumbles sooner
or later
But love, I believe in love
Ничего более гейского и не придумать, но ничего другого не воспроизводилось моим уставшим мозгом и ликующим сердцем.
Не скрою, безумно хотелось подойти и прижаться щекой к его макушке, вдохнуть запах его волос, которые наверняка пропахли капельницами и лекарствами, поцеловать его в лоб и сидеть, и молчать, и слушать биение его сердца, но я не двигался, не хотел вспугнуть момент, когда он одним взглядом, улыбкой признался мне в любви. Порой большего и не надо, порой слова и действия бывают лишними.
I believe in love, it's all we got
Love has no boundaries,
no borders to cross
Love is simple, hate breeds
Those who think difference is the
child of disease
Father and son make love and guns
Families together kill someone
Without love, I believe in love
- Иди сюда. – Вот уже в палате никого нет. Букет ненужных цветов стоит в вазе на окне, закат потух и, кажется, скоро станет совсем темно, но я знаю, я все равно буду видеть его глаза. Слышать его дыхание и слушать, как он сопит, пытаясь выдавить из себя что-нибудь очень-очень умное. Я буду слушать.
- Перри, я...
- Я знаю...
Without love I wouldn't believe
In anything that lives and breathes
Without love I'd have no anger
I wouldn't believe in the right
to stand here
Without love I wouldn't believe
I couldn't believe in you
And I wouldn't believe in me
Without love
I believe in love
_________________________________________________________________________________________
перевод песни можно посмотреть вот тут - www.amalgama-lab.com/songs/e/elton_john/believe...
Эпилог.
- Я тут посмотрел, всем вам очень интересно, что же это за уроды такие, подстрелившие Гарри и доведшие меня до ведения блога, отвечу. Это один из, ну, скажем так, людей мафии, которую мы с моим напарником недавно прищучили и помогли полиции упечь за решетку. Да, было такое дело, пару месяцев назад полиция обратилась ко мне за помощью, не за просто так, конечно же, а Гарри уговорил меня за все это взяться. Ну да, все мои неприятности в основном из-за него. Ну, и вот этот человек решил отомстить, натравив на нас своих людей и рассказав той девушке, что в нас стреляла у меня на кухне, что это якобы мы убили ее мужа, карманника. Нам бы остановиться, уехать из города и выяснить, что к чему, но помешали взявшиеся откуда ни возьмись чувства, наше общее влечение. Короче, в этой истории всему виной гормоны и, мать ее, любовь. Правда, результат меня более чем радует и…
- Перри, что ты там делаешь!?
- Ничего!
- Очень даже радует! Теперь этот идиот слушается меня, делает все, что я ему говорю и…
Ты на секунду задумался, а потом написал чистую правду, желая от души, чтобы все поняли, как это важно – принять и увидеть настоящую любовь.
- Он теперь всегда рядом со мной. Когда я сплю, когда я ем, порою даже, когда в туалет хожу, Гарри присаживается с другой стороны двери на пол, подпирая спиной стенку, и рассказывает мне очередной анекдот, вычитанный в интернете, или просто молчит. Это случается в те моменты, когда на него нападает меланхолия и он боится, что я его брошу, потому что он занудный, глупый и не умеет целоваться. И хотя он действительно порой бывает чертовски надоедливым, делает всякие глупости и целуется, как девчонка, я его не брошу, никогда!
- Перри, только не ори, я тут опять загадил твою плиту и, кажется, засорил слив в раковине, но я сейчас все исправл…мфмф…ты чего?
- Ничего, просто мне захотелось тебя поцеловать, – ты гладишь его по щеке, устраивая теплую, обтянутую домашними штанами, твоими домашними штанами, задницу Гарри у себя на коленях, поудобнее, – можно?
- Угу. – Он трется носом о твою щетинистую щеку и шепчет что-то офигенски глупое тебе на ухо, а ты пытаешься закрыть окошки на рабочем столе так, чтобы он этого не заметил. – Эй, это что, мой блог?
- Где? – Ты подлезаешь под его футболку и начинаешь ласкать его спину, мохнатый копчик и ягодицы. – Где там твои губы?
Через две минуты Гарри забывает о блоге, компьютере и мире вообще, отдавая твоим ласкам всего себя, выгибаясь дугой, когда твоя рука касается его члена. Ты шепчешь ему, что любишь, и целуешь в висок, а он дышит прерывисто и стягивает с себя остатки одежды. Когда его пальцы запутываются в твоих волосах, легонько поглаживая, а тебя переполняет жар и желание, ты одним резким движением входишь в него, вас обоих трясет.
- П-п-ери, я…
- Я знаю.
-
-
12.09.2010 в 20:50*пошла читать*
-
-
12.09.2010 в 20:57Бета- несравненная Сайдж, я надеюсь?
чет у меня сегодня кривизна рук какаято
конечно же она )))
-
-
12.09.2010 в 20:58тыж его уже читала!
-
-
12.09.2010 в 20:58-
-
12.09.2010 в 21:02Meggy Brik -название не узнала! ну да читала, но давно, и поэтому перечитываю заново, прелестная такая вещица
-
-
12.09.2010 в 21:38Спасибо большое автору и бете!!!!
-
-
12.09.2010 в 22:11ну да читала, но давно, и поэтому перечитываю заново,
а ятоже
Krasnaya_liniya
спасибо!
-
-
12.09.2010 в 22:12-
-
12.09.2010 в 22:37-
-
12.09.2010 в 23:19Meggy Brik класс!!!
-
-
13.09.2010 в 11:00-
-
14.09.2010 в 12:27И я снова истерически ржу над этими мфрфрм…
А вот этот кусок про то, как они в машине
А вот когда Гарри застонал, не стесняясь, прямо тебе в губы, вот тогда у тебя сорвало чеку самоконтроля.
- Гарри, – шептал ты в тишине, слушая бешеный ритм его сердца, пробираясь руками под свитер, – ббо-оже, – нащупывая сначала чуть обозначившиеся кубики его пресса, а потом, потихоньку, пробираясь к спине и чуть ниже.
Через минуту его дыхание сбилось, щеки раскраснелись, а быть может, это рассвет раскрасил кожу Гарри красными сполохами, ты не помнишь. Запомнилось только его дыхание и слова, бьющиеся о стекла украденной вами машины
- Еще-еще-еще, – словно шепот ветра, тихое и настойчивое, прекрасное слово – еще. - вот это.. это просто так нельзя писать!! Это детям до 18 лет показывать нельзя!! это
Я возбудилась, а мне еще работать несколько часов!!!-
-
14.09.2010 в 16:01да ну! )))))
вот это.. это просто так нельзя писать!! Это детям до 18 лет показывать нельзя!!
да тут все подецки даже секиса нет
graph my despair if you care
а почему плачите? )))))
AlexJr
спасибо!
Belchester
-
-
22.09.2010 в 22:02Боше слов нет!
Это потрясающе!!!!
Душещипательно и клееево!
*расцеловала и Мэгги, и Сайдж, и всех, кто учавствовал в создании шедевра*